сказал водитель. – Олег Викторович нашел какого-то послушного врача, который подписал заключение о сердечном приступе. Бродягу похоронили, а Глебу объявили благодарность. Что интересно, Олег даже никакого условия ему не поставил. Просто Глеб оказался человеком по природе благодарным. Погибелов ему не говорил: «Теперь ты должен мне служить». Глеб сам так решил. Спустя пару лет, когда Олег Погибелов в звании майора ушел из органов и занялся бизнесом, Тупицын тоже уволился и стал у него охранником. Он остается на этой должности уже двенадцать лет.
– Что ж, это интересные сведения, – произнес Гуров. – Они дополняют общую картину. Это все, что ты хотел мне рассказать?
– Нет, не все, – медленно выговорил Володя. – Еще кое-что есть. Это важнее, чем история с бродягой. Но мне не хотелось бы рассказывать эту историю при Поле. Я ей никогда об этом не говорил и сейчас не хочу, чтобы она это слышала.
Гуров немного поколебался, потом принял решение. В конце концов, разговор с Полиной мог и подождать. Важнее было услышать сведения, которыми был готов поделиться водитель.
– Хорошо, – сказал он. – Вы, Полина, пока можете заниматься стиркой. С вами я поговорю позже. А мы с тобой, Володя, пойдем к тебе, там и пообщаемся. У тебя говорить как-то привычней.
Глава 20
Володя провел сыщика в свою комнату. Они опять сели так же, как этой ночью. Гуров опустился на стул, Володя – на кровать.
– Эту историю мне рассказал не Глеб, – начал водитель. – Просто так сложилось. В общем, два года назад мы все в Москве жили. Там я встретил своего старого кореша, еще по той компании, из-за которой чуть на зону не загремел. Я-то благодаря Погибелову не попал под раздачу, а кореш угодил, отсидел шесть лет, потом вышел и больше с криминалом не связывался, шоферил, в охране работал, все такое. Вот он-то мне и рассказал историю с журналистом, который стал копать под Погибелова. Тот уже ушел из милиции, занимался бизнесом. А журналист был специалистом по расследованиям разных темных историй. Он откуда-то узнал о делишках Олега Викторовича, стал собирать подробности, с одним человеком встретился, с другим. Олегу стало об этом известно. Сначала он хотел от этого копателя откупиться. Они вроде даже вели переговоры, но не сошлись в цене. Журналист просил слишком много, а Олег у нас человек жадный. Тогда Погибелов подумал, что существует простое решение этой проблемы. Он вызвал к себе Глеба и сказал, что у него есть враг, которого надо ликвидировать. Тупицына долго уговаривать не пришлось. Он связался с копателем, сказал, что готов ему рассказать о разных интересных фактах, а когда тот пришел на стрелку, убил его. Кажется, просто булыжником голову проломил, труп потом сжег и останки закопал. Так что милиция ничего не нашла. То дело так и числится нераскрытым. Мой кореш мне все это рассказал и посоветовал, чтобы я был с Глебом поосторожнее. Дескать, он не всегда такой добродушный увалень, каким кажется. Вот что я хотел вам рассказать.
– Да, интересная история, – произнес сыщик. – Хотя вряд ли она имеет прямое отношение к гибели Погибелова. Но у меня есть вот какой вопрос. Зачем ты мне ее сейчас рассказал?
– Да как это зачем? – спросил Володя. – Я хочу, чтобы вы, Лев Иванович, были поосторожней с Глебом.
– Надо же, какая забота! – Гуров покачал головой. – Только возникает еще один вопрос. Почему ты сообщил мне все это только сейчас, не рассказал ночью, когда мы в первый раз беседовали?
– Тогда мне как-то не до того было, – заявил водитель. – Вы меня в убийстве подозревали, мне свою задницу надо было спасать. А теперь, когда все устаканилось, я вспомнил и решил, что вам тоже надо об этом знать.
– А твой кореш говорил, где закопано тело журналиста?
– Нет, насчет этого он был не в курсе.
– Откуда он вообще узнал всю эту историю?
– Так он в ту пору вроде как дружил с Тупицыным. Они частенько вместе принимали на грудь. Как-то Глеб все ему рассказал. То ли совесть свою хотел облегчить, то ли крутым себя выставить. Этого я не знаю.
– Ладно, пока у меня вопросов больше нет, – сказал Гуров, вставая. – Если у тебя еще какая интересная история в запасе имеется – допустим, убийство какое с расчленением, – то ты, может, прямо сейчас ее расскажешь? Не будешь под спудом держать? Ладно, шучу.
Сыщик снова направился в комнату Полины Рябовой, чтобы продолжить беседу с ней, но был остановлен. Когда он вошел в холл, открылась входная дверь, и в дом вошел Руслан Соболев. Вид у него был озадаченный.
– Скажите, Лев Иванович, вы не видели нашего охранника Глеба? – спросил он. – Я обнаружил, что после урагана по всему парку валяются сучья, которые надо убрать, хотел ему поручить эту работу, но нигде не могу найти его.
– Нет, я его после завтрака ни разу не видел, – ответил Гуров. – А вы в сторожке, где он живет, смотрели?
– И в сторожке смотрел, и вокруг дома прошел, – сказал Руслан. – Как-то это странно. Он, вообще-то, должен на виду находиться.
– А с его соседями вы разговаривали? Я имею в виду Гурама и Романа Алексеевича.
– Да, я с этого и начал. Но ни тот, ни другой Глеба давно не видели. Ладно, пойду еще поищу. Да, кстати, Лев Иванович… – Руслан замялся, не зная, как сказать следующую фразу, но затем решился и проговорил: – Я тут давеча вам нагрубил, обвинил вас в аресте Ларисы. Прошу меня извинить. Я понимаю, что вы к этому не имеете никакого отношения. Совершенно зря я тогда на вас набросился.
– Ладно, ваши извинения приняты, – сказал сыщик. – Я на вас не в обиде. Если увижу Глеба, то непременно пришлю его к вам. – С этими словами он направился дальше, а Руслан развернулся и снова вышел из дома.
Сыщик вошел в комнату Полины, сразу же направился к окну и сел на подоконник.
– С вашим мужем мы вроде поговорили, теперь можно и с вами словом перемолвиться, – сказал он. – Садитесь, Полина Никитична, наша беседа будет не такой уж и короткой.
Экономка села на стул и спокойно взглянула на сыщика.
– Когда мы с вами беседовали в прошлый раз, я не знал, какие отношения между людьми существуют в этом доме, вообще много о чем не имел никакого представления. Когда вы мне заявили, что минувшей ночью находились в своей комнате, ничего не видели и не слышали, я не усомнился в ваших словах. Ведь это вот окно действительно